Огромная тень медленно пожирала континенты и океаны. Планета отворачивалась от Солнца , скрывая от него прогретый бок в холодную темноту. Но в этой темноте, словно протестуя, зажигались маленькие огоньки городов и поселений, создавая видимость огромного дырявого черного зонта, сквозь который проглядывают икорки солнца...

Он сидел в осеннем дворе на скамейке, что недалеко от детской площадки. Прямо в центре двора. Среди немногочисленных голых деревьев, и от того видимый изо всех окон домов, что окружали двор. Сидел долго. Молчал. Монотонно и не спеша рвал газеты. Словно старые и потерявшие смысл письма. Стопку газет, неизвестно кем оставленную на скамейке, которая, медленно, но неумолимо превращалась в труху, наполнявшую ведро для окурков. Когда кончились газеты, он достал из-за пазухи бутылку, отхлебнул из нее. Снова убрал.
Тень планеты стала пожирать и двор, в котором он сидел.
Тень… Говорят, тени живут собственной жизнью. Чушь. Тени нет. Тень- это всего лишь участок, на который не падает прямой свет. Такая вот странность. Ничем не примечательное место любой поверхности, площади, плоскости, сразу становится важным носителем информации, только от того освещен ли он, или нет . Действительно странно…
Темнело быстро, но двор не присоединился к всемирному движению протеста. В нем не зажглось ни одной лампочки. На ближайших столбах все лампочки давно были разбиты местной шпаной.
Но не так было в ближайших домах. Одно за другим зажигались окна. Все реже и реже хлопали двери подъездов, словно откидные сидения в театре.
Он размял в руках сигарету… Чиркнул спичкой, затянулся. Свет спички на мгновение осветил доверху наполненное бумагой грязное ведро. Затяжка предвкушения. Предвкушения начала действа, ради которого он сюда пришел.
Люди в квартирах зажигали свет и озабоченно подходили к окнам, чтобы плотнее задернуть шторы, наивно полагая, что они могут закрыть свою жизнь от наблюдения извне, но они не подозревали, что они всего лишь поправляли экран, светящийся экран в темном зале уличного театра, в центре которого сидел он и наблюдал.
Наступила ночная тишина. Случайный лай собак, лишь только подчеркивал таинство вечернего действа. Начался театр теней. Теней, что предательски рассказывали о жизни, эмоциях и переживаниях тех, кто находился за лоскутным экраном.
Тень молодой женщины мелькнула в одном из окон. Ее округлый силуэт вырос на мгновение, пригладил волосы, и скрылся так же неожиданно, как и появился
В другом окне, сильно жестикулируя, мужская тень стучала по лбу, очевидно, сыну, вдалбливая какие-то прописные истины.
В доме напротив, открылась форточка, и чья-то мужская фигура задумчиво выпустила в нее несколько клубов сигаретного дыма. После чего вниз полетела красная искра, описывая до земли трассирующую дугу.
Он просто наблюдал. Это был его, открытый им мир. Он наблюдал за этим миром, время от времени отхлебывая из бутылки и ежась холоду ночи, словно вникал во что-то сакральное.
Тени сменяли друг друга. Так странно. Ведь их нет. Но они были. Жили своей жизнью, словно играя друг с другом. Словно передавая друг другу приветы, поочередно показываясь то в одном, то в другом окне. Окна то гасли, то вновь зажигались, и вдруг возникало ощущение целостности этого мира живых теней. Словно это они зажигали и гасили разноцветные окна. Словно не было этих разобщенных домов. Словно существовало единое пространство, по которому передвигалась труппа этого театра теней…
Время шло. Все меньше оставалось зажженных окон. Дома сдавались усталости и тонули в темноте…
Он приподнял ворот пальто, достал очередную сигарету.… Чиркнул спичкой.… Но огонь спички вдруг застыл на полпути к сигарете, и неожиданно полетел в грязное заплеванное ведро.
Пламя лизнуло бумагу, родив белый дым, и словно нехотя стало пожирать одну полоску бумаги за другой. Бумага дымила, прикрывая этим свет от огня. Он смотрел на эту борьбу, затем встал, и вылил остатки содержимого бутылки в зарождающийся свет. Черное ведро, словно вдохнув в себя светящийся шар, в то же мгновение пыхнуло заревом огня. И тут же все, некогда черные, стены домов сами превратились в экран, на котором главным действующим героем стала его гигантская черная фигура , которая заплясала в обрамлении голых веток деревьев, на , словно побледневших от страха, стенах домов. Он был единственным! Он - главный герой этого спектакля Выше и Больше их всех вместе взятых, тех, что прячутся за подоконниками окон…
Неожиданно двор лизнули две мощные фары. Бесцеремонно вторгаясь своей правдой в ритуальную атмосферу двора, они выхватили из бликов огня скамейку и горящее ведро. Моргнули сине-красные проблесковые маячки. Поблекшая тень на домах раздвоилась и соскользнула со стен на землю,  под ноги.
Из Машины вышли:
-Документики… Выпиваем? Понятно... А ну, пойдем! И давай без фокусов...
…Ведро дымилось перевернутое вверх дном…
Машина обдала двор красным светом стоп сигналов, и, скрывшись за поворотом, погрузила дома в черноту планетарной тени